– Когда появилась идея создания в Югре такого уникального объекта, как полигон «Баженовский»?
– Губернатор Наталья Комарова на совещании, посвященном разработке трудно-извлекаемых запасов, под председательством спикера Совета Федерации Валентины Матвиенко впервые открыто обозначила, что правительство округа и центр рационального недропользования приступили к созданию Баженовского полигона. Собственно, это событие и надо считать точкой отсчета, хотя, конечно, разговоры о возможности создания таких полигонов велись давно. Необходимость их создания обосновывалась в течение последних 5–10 лет. Но никогда эта задача не ставилась конкретно. А сейчас мы приступили к непосредственной реализации проекта уже по поручению Натальи Владимировны.
– На каком этапе сейчас находятся работы по созданию полигона?
– Все эти месяцы мы занимаемся в основном организационной работой. На первом этапе мы решали, где этот полигон нужно организовать. Это потребовало геологического изучения, оценки нефтеносных систем. Дальше решали, как организовать полигон, – потребовалась программа работ.
– А где он непосредственно будет находиться?
– Полигон находится в 270 километрах к северу от Ханты-Мансийска. Это малоизученная территория. Однако именно в этом районе разворачиваются работы множества нефтяных компаний, где они ставили эксперименты по апробации термогазового воздействия на Баженовскую свиту.
– Когда будет пробурена первая скважина?
– От задумки пробурить скважины до бурения проходит очень много времени. Только юридические вопросы занимают не менее года: процедуры экологического согласования, безопасности работ, отвода земель. Надеюсь, что к лету мы бурение завершим.
– Подготовительный период получается очень долгим и насыщенным всякого рода консультациями и согласованиями. Было у кого перенять опыт?
– Нет, мы оказались первопроходцами. Никто до нас не создавал такие полигоны, и поэтому все пришлось делать самим. Нашу программу начальных работ по геологическому изучению рассмотрели на научном совете, и было принято решение, что ее можно реализовать.Затем состоялось важное совещание в Ханты-Мансийске, в котором принимала участие не только губернатор, но и руководители нефтяных компаний, министр природных ресурсов. На нем было подписано соглашение о сотрудничестве между округом и министерством, одним из важнейших положений которого стала поддержка создания научного полигона.
На одном из совещаний было принято решение, что первым делом надо пробурить скважины. Сделать это в хорошо известном районе – не большая проблема. Но в нашем случае сложности были связаны с выбором оптимального комплекса геофизических исследований, которые бы обеспечили информативность именно для баженовских отложений. Некоторые геофизические методы не работают на Бажене. Это гораздо более сложный в геологическом понимании объект, для которого требуются уникальные исследования. Таким образом, сейчас мы занимаемся детализацией этой программы.
Накануне мы провели в Ханты-Мансийске под руководством замгубернатора Сергея Полукеева совещание ведущих специалистов со всей России по выбору оптимального комплекса каротажных исследований. Мы решали, какие зонды должны использоваться, какие методы. В итоге мы выработали оптимальный с нашей точки зрения комплекс.
– А за рубежом есть опыт создания таких исследовательских площадок?
– В США была запущена государственная программа, когда у них начался энергетический кризис, и они пошли сразу по нескольким направлениям. Создавались полигоны. К исследованиям были подключены мощные институты, научные центры, и через несколько лет они пришли к тому, что сланцы – это наиболее перспективное направление.
– А финансирование этого проекта будет производиться за счет федерального бюджета?
– Да, начальное.
– А потом?
– Предполагается, что возникнет консорциум заинтересованных предприятий, и все результаты исследований будут доступны членам этого консорциума. И он уже будет организовывать и финансировать дальнейшие работы. Потому что вложение государственных средств в добычу нефти не разрешено законодательством.
– Главная идея создания полигона в том, чтобы научное сообществонашло новые методы разработки Баженовской свиты. Но почему изысканий нефтяных компаний в этой области недостаточно?
– Нефтяные компании в области исследования Бажена очень закрыты.
– Боятся конкуренции?
– Конечно. Компании считают, что это их достижения.
Мы же хотим стимулировать деятельность множества компаний – больших, маленьких, средних, – какие только захотят пойти на риск освоения сланцевой нефти.
– В чем преимущество исследований с государственной поддержкой по сравнению с собственными изысканиями нефтяников?
– Мы можем попробовать достаточно сложные методы с точки зрения результативности. Нефтяной компании это сделать гораздо сложнее. Она должна четко разработать проект, определить добычу, принять этот проект в регулирующих органах. При этом отступления от проекта уголовно наказуемы. Мы же объявляем, что главная цель – не добыча нефти, а разработка и апробация технологий. Нам также придется выходить на комиссии, но мы при этом можем объяснить, что цель – апробация технологий. Поэтому у нас будут более мягкие условия и возможность испытать более сложные методы.
Кроме того, есть еще один нюанс. Весь Бажен по строению похож – это особая плотная порода. Но, с другой стороны, он очень разный. Он может содержать больше органического вещества, а может – меньше, и так далее. В консорциум войдут только предприятия заинтересованные, у которых есть свои участки с Баженом, для того чтобы обменяться геологической информацией.
Помимо этого, я думаю, что полезен нефтяникам будет и опыт создания полигона. Когда мы пройдем организационную часть, компании, оценив наш опыт, могут объявить какой-нибудь свой участок полигоном. Мы как государственное предприятие работаем на всех. Поэтому, если мы подарим опыт компаниям, а они благодаря этому смогут больше и дальше развиваться, будет прекрасно – они будут платить больше налогов и больше нанимать людей на работу.
– Как может измениться ситуация с добычей нефти, если исследования на этом полигоне будут проходить успешно?
– Мы считаем, что если работы пойдут хорошо, если цена на нефть не будет слишком низкой, то примерно через 10–15 лет мы можем выйти на уровень 20–30 миллионов тонн в год. Это самые общие оценки. Сейчас добывается около 700 тысяч тонн в год. Наша задача – поднять добычу нефти из Бажена в 30 раз.
– Процесс добычи удешевится?
– Конечно, как только начнут много бурить. То же самое происходило в США: как только стали бурить тысячи скважин, стоимость бурения и гидроразрывов упала в несколько раз.
– Не могу не задать вопрос, который сегодня волнует многих наших читателей. Нефтяное сообщество может в нынешних условиях прогнозировать цены на нефть?
– Увы, цены на нефть сейчас находятся в области политики. Существуют определенные колебания цены, которые можно прогнозировать. Когда нефть была по 100 долларов за баррель, давали прогноз, что она будет 110, и оказывались правы. Но никто не смог спрогнозировать кризис падения до 60, 50 и даже до 48ми… Никто не спрогнозировал, потому что включились и политические, и экономические факторы. Точно так же никто не предсказал резкий скачок вверх, когда началась война в Ираке. Ну кто может предсказывать войны, крупные аварии, катастрофы? К сожалению, все это нельзя предугадать, но все это влияет на цены.
Такое отрасль переживает не в первый раз. Цена на нефть падала в 1998 году до 15 долларов, в 2008м – до 38. Кто-то обанкротился, ктото нет. Переживем и эту ситуацию. Нефть добывается из 100 тысяч скважин, они никуда не денутся. Объемы добычи, скорее всего, немного снизятся, но катастрофы не будет.
Кстати:
По мнению Александра Шпильмана, в Югорском государственном университете очень сильная химическая школа. Эксперт сказал, что центр рационального недропользования будет активно сотрудничать с ханты-мансийскими химиками в рамках работы на Баженовском полигоне. «Сотрудничество с учебными центрами также было заложено благодаря инициативе Натальи Комаровой. В прошлом году в Москве состоялась встреча в президиуме Российской академии наук, где было подписано соглашение о сотрудничестве между округом и РАН». Одно из направлений этого соглашения – разработка сланцевой нефти. «То, что тогда Наталья Владимировна решила опереться на фундаментальную науку, – очень правильно, потому что база РАН очень мощная», – считает Александр Шпильман.